«В лесах» Мельникова-Печерского
Павел Иванович Мельников, под псевдонимом Андрей Печерский, в конце XIX века написал две книжки про жителей Заволжья, а именно — север Нижегородской области — Городец, село Владимирское, которое возле озера Светоляра, Красные Баки (которые были тогда просто Баками), Урень (в романе этот населенный пункт упоминается в женском роде, а не мужском, как сейчас), Ветлугу (который на тот момент уже был городом, но его по старой памяти продолжали называть Воскресеньем, так как ранее там было село Верхнее Воскресенское).
Как жили на этой земле, урожай от которой заканчивался не позже масленицы, как валили лес и путешествовали по только зимой пропускающим через себя болотам. Кроме ценной информации о жизни наших предков, в произведении очень интересная сюжетная линия, которой могут позавидовать большая часть художественной литературы. Интересно и описание пословиц и поговорок, от которых до нас дошла только половина, и первоначальное значение неизвестно даже активно их использующему человеку. Например, «ни дна тебе ни покрышки!» в полном варианте звучит: «да чтоб в гробу у него было ни дна, ни покрышки!».
Только в этом произведении я нашла мысль о том, как можно любить своего ребенка — не за то, что он сделал или достиг, а просто за то, кем он является — так преподносится любовь главного героя к своей старшей дочери за ее красоту, доброту, ум и сильный характер.
Интересна и скитская жизнь «светителей древлего благочестия», подробно описаны обряды кражи невест, поклонения языческим богам, приуроченые к православным святым — костры на Аграфену Купальницу и Ивана Купалу, плач Богу Солнца Яриле, который повел день на убыль.
А следующая легенда вообще напоминает школьный курс природоведения о зарождении жизни на земле, когда вокруг молодой Земли газы, дым и пепел не пропускали ни одного луча света:
Вот сказанье наших праотцев о том, как бог Ярило возлюбил Мать Сыру Землю и как она породила всех земнородных.
Лежала Мать Сыра Земля во мраке и стуже. Мертва была — ни света, ни тепла, ни звуков, никакого движенья.
И сказал вечно юный, вечно радостный светлый Яр: «Взглянем сквозь тьму кромешную на Мать Сыру Землю, хороша ль, пригожа ль она, придется ли по мысли нам?»
И пламень взора светлого Яра в одно мановенье пронизал неизмеримые слои мрака, что лежали над спавшей Землею. И где Ярилин взор прорезал тьму, тамо воссияло солнце красное.
И полились через солнце жаркие волны лучезарного Ярилина света. Мать Сыра Земля ото сна пробуждалася и в юной красе, как невеста на брачном ложе, раскинулась… Жадно пила она золотые лучи живоносного света, и от того света палящая жизнь и томящая нега разлились по недрам ее.
Несутся в солнечных лучах сладкие речи бога любви, вечно юного бога Ярилы: «Ох ты гой еси, Мать Сыра Земля! полюби меня, бога светлого, за любовь за твою я украшу тебя синими морями, желтыми песками, зеленой муравой, цветами алыми, лазоревыми; народишь от меня милых детушек число несметное…»
Любы Земле Ярилины речи, возлюбила она бога светлого и от жарких его поцелуев разукрасилась злаками, цветами, темными лесами, синими морями, голубыми реками, серебристыми озерами. Пила она жаркие поцелуи Ярилины, и из недр ее вылетали поднебесные птицы, из вертепов выбегали лесные и полевые звери, в реках и морях заплавали рыбы, в воздухе затолклись мелкие мушки да мошки… И все жило, все любило, и все пело хвалебные песни: отцу — Яриле, матери — Сырой Земле.
И вновь из красного солнца любовные речи Ярилы несутся: «Ох ты гой еси, Мать Сыра Земля! разукрасил я тебя красотою, народила ты милых детушек число несметное, полюби меня пуще прежнего, породишь от меня детище любимое».
Любы были те речи Матери Сырой Земле, жадно пила она живоносные лучи и породила человека… И когда вышел он из недр земных, ударил его Ярило по голове золотой вожжой — ярой молнией. И от той молоньи ум в человеке зародился. Здравствовал Ярило любимого земнородного сына небесными громами, потоками молний. И от тех громов, от той молнии вся живая тварь в ужасе встрепенулась: разлетались поднебесные птицы, попрятались в пещеры дубравные звери, один человек поднял к небу разумную голову и на речь отца громовую отвечал вещим словом, речью крылатою… И, услыша то слово и узрев царя своего и владыку, все древа, все цветы и злаки перед ним преклонились, звери, птицы и всяка живая тварь ему подчинилась.