Погреб

Давным-давно, когда небо было голубее, птицы пели звонче, а трава была зеленее, а главное, ближе, был у меня свой маленький домик. он представлял собой верхнюю часть погреба на огороде, пространство под крышей. С окошечком! Там стояли лавки, полки из старыш рамок для сот, был приемлемый подоконник, посуда или то, что мы ею считали.
Там я узнала, что чайный пакетик не заваривается в холодной воде.

А еще у меня есть брат. Это сейчас он взрослый солидный молодой человек, который достиг рационального отношения к жизни, имеет некоторую паранойю по отношению к социальным сетям и умеет общаться с людьми. А тогда был лучшим другом, который жил по соседству. Мы вместе пели песни КиШа и ели свежий черный хлеб по пути из школы домой.

И мы вместе с ним лазили по близлежайшим помойкам — улица наша с трех сторон была окружена оврагами, ну и соответственно. Это сейчас это звучит дико, некоторые вещи вообще лучше не озвучивать в ВУЗе столицы Поволжья, где годовой плата за обучение приближается к шестизначной цифре. Не поймут. А для меня это одно из самых ценных детских воспоминаний.

На свалках было много всего интересного. Шприцы, просроченные красные и желтые програчные таблетки, различные пузырьки. Из всего этого и многого многого другого мы делали волшебные зелья, особенно ценились таблетки. А шприцы были мерой — ими легко можно отмерять жидкость по каплям. Один раз брат нашел бутылку с надписью «Наружное», добавив туда различных трав и жидкостей (прошу прощения за девичью память и не точное воспроизведение рецепта), и получилось у него жидкость двух цветов — бежевая снизу с ядовито-оранжевой взвесью сверху. К сожалению, он меня не послушался и добавил еще чего-то, доведя цвет до серо-буро-малинового. С этой жидкостью мы пошли на близлежайшее пожарище, читая священные мантры, чтобы в нашей деревне больше никогда не было пожаров. Заклинание почему-то не подействовало. Наверное на самом деле нужно было оставить оранжевый цвет.

Как-то раз мы нашли огромную зеленую гусеницы с шипом, и стали ждать, пока из нее вылупится супер-мега красивая бабочка. Целых полдня ждали, пася ее на крыльце. Но на нее наступил старший брат, и мы решили, что из половину гусеницы бабочка не вылупится… Как позже оказалось, это должен был быть махаон.

«День победы порохом пропах», поэтому как-то раз брат предложил продолжить сию добрую традицию. Было девятое мая, он надыбал порох из патронов, и мы пошли в наш любимый овраг. Не помню, почему не успели его поджечь, но крайний от оврага сосед еще долго ругался нашим родителями.

Однажды мы собирали лягушек курицам в овраге, попутно изучая их анатомию. Больше всего забавляло, что у них две дырки, и можно воткнуть палочку в одну и выткнуть в другую. Так мы их и жарили на ужин, позже, когда стали чуть поумнее, в овраге у забора того же соседа. От которого потом прятались в чертополохе.

Но в тот раз меня очень расстроило, что после изучения анатомии брат стал выламывать лягушкам лапки. Это было очень негуманно, хотя он объяснял, что курицам так удобнее будет их есть. Поэтому когда он повредил ногу на купании, мы решили, что это месть умерших лягушек. Дело было весной, и я носила ему горстями пятилистники и трилистники сирени, чтобы он их ел и загадывал скорее поправиться.

А один раз в бутылке с водой из погреба, в которой стояла верба, завелось нечто. Оно было объемное и очень красивое, напоминая это. Оно росло все лето, но пришлось его пересадить в бочку с водой для полива, когда понадобилась пустая бутылка для брызганья с мальчишками с соседней улицы. А жаль, открыли бы новую форму жизни.

Этой бутылкой я впоследствии попала одному мальчику в висок, и мне все говорили, что я могла бы его убить.

После всех алхимических опытов в погребе я знала, что буду любить в школе химию. И усердно ее учила, но почему то она мне отплатила меньшим, чем алхимия в детстве.